Пионерский лагерь — это не здание и не место, это сама ребятня! Разновозрастная, от 7 до 15 лет, яркая буря эмоций, настроений, энергий и разбегающихся во все стороны мыслей, желаний, и действий. Управлять этим юным бушующим океаном энергии сложно, но в пионерских лагерях руководство и вожатые как-то справлялись, стараясь всю лагерную жизнь «разложить по полочкам», согласно правилам и распорядку дня. Но разве джинна в лампе заключишь? Не навсегда. У меня много историй про лагерь и про жизнь пионерскую. Некоторыми поделюсь с вами.

Охота на диких зверей и «домашний» зоопарк

В распорядке дня, кроме обязательных построений, уборки территории и общих мероприятий, случались выходы на природу за территорию лагеря. На пару часов, наш отряд выводили на какую-нибудь опушку или большую поляну возле ручья или пруда. Каждый отряд отдельно. Вожатые следили, но особо не мешали нашим развлечениям. Девочки чинно собирали цветы, плели венки, загорали и болтали в своих компаниях обо всём на свете. Так это девочки. А у нас, мальчишек, начиналась охота! На мышей, ящериц, жуков и «саранчу» — огромных зелёных кузнечиков. Жуков добывали в цветах, за кузнечиками прыгали по всей поляне, а вот мышей и ящериц так просто было не взять. Серьёзные звери!
Обнаружив ящерицу, греющуюся на солнце и мгновенно исчезающую в норе, поступали так. Тихо-тихо, на корточках, подкрадывались к норе с вытянутой над ней рукой и, почти не дыша, замирали. Терпеть приходилось минуты три-четыре. Из норы появлялась голова настороженной ящерицы, через минуту (главное не шевельнуться!) показывалась вся. Надо было стремительно опустить уставшую руку и схватить добычу! Особенно ценились зелёные ящерицы. Серых было много, а зелёных мало, отсюда и их ценность.
Мышей гоняли толпой по всей поляне или ближайшему полю. Поймать стремительного зверя было нереально сложно. Но мы были не мы, если бы не нашли способ! Способ простой.

Заранее прихватить с собой целый полиэтиленовый пакет
Зачерпнуть пакетом воды из ручья или пруда
Вылить воду в нору, куда нырнула мышь
Схватить выпрыгнувшую мокрую и растерянную добычу
Обсушить, устроить с комфортом в банке с песком, ватой и травой

«Зоопарк» держали в стеклянных банках в прикроватных тумбочках. Выпускали погулять и от души закармливали, кого мухами, кого печеньем. Недолго. До следующего выхода на природу. Старый «зоопарк» выпускали на волю, и начиналась охота на свежую дичь! Вожатые, люди с пониманием, нам не мешали. Просили только лагерь мышами не заселять.

Японский разведчик

Однажды мы обнаружили в дальнем углу территории небольшой глиняный бугор со странной норой.
Над норой вились осы. Позже вожатые нам пояснили, что осы и в норах живут тоже. Мы, балбесы, не придумали ничего лучше, чем бросать камни издалека и смотреть на то, что получится. Получилось. Из норы вылетела сотня ос и, с нервным жужжанием, принялась искать врага. Но мы же не дураки! Отошли подальше и осы не обращали на нас никакого внимания. Не все. Одна умная нашлась. Я увидел, как со стороны роя ко мне подлетела точка, увеличилась и присела на глаз. Хоть я и замер на месте, боясь стряхнуть осу, но она сама прекрасно знала, что делать! Ужалила в нижнее веко и, радостно жужжа на поворотах, вернулась к «своим».
Мы со всех ног припустили в жилую зону! Через пару минут левый глаз заплыл, и я почти перестал им что-либо видеть. Что меня больше всего удивило? То, что через минуту заплыл и правый глаз! Такого предательства от него, я никак не ожидал. Меня тут же прозвали японским разведчиком и, полуслепого и постанывающего, повели на допрос. В медпункт. В медпункте посмеивающийся врач сделал укол и отправил шпиона в тюрьму. В палату для больных, где приказал лежать до утра. К утру глаза слегка приоткрылись, я вернулся к лагерной жизни, но от прозвища так и не избавился до конца смены.

Шершень и вторые грабли. Я же не могу всего один раз на грабли наступить?

Другой пионерский лагерь. Я подрос, но, видимо, не сильно поумнел. Друг отца как-то показал мне фокус. Он умел аккуратно, за крылышки, снимать пчелу с цветка. Главное в этом «фокусе», медленно протянуть руку к пчеле, чтобы не спугнуть, и большим и указательным пальцем взяться одновременно за оба крыла. Пчёлка сердито жужжит, а ужалить не может. Конечно, её отпускали. Со шмелями та же история. Я несколько раз попробовал, воодушевился и решил, что я крут!
Итак. Столовая лагеря, столик у окна и девчачий визг от того, что здоровенный шершень бьётся головой в окно. Изнутри столовой наружу. Но тут пришёл я, герой. Аккуратно подобравшись к шершню, схватил его за крылья и гордо показал всем. Жаль, что шершень не похож ни на пчёлку, ни на шмеля. Он крепче, гибче и серьёзнее. А о том, что я поймал его только за одно крыло, я узнал сразу. Мизинцем. Ужаленным. Я понял, что меня кто-то, только что, с размаха стукнул молотком по пальцу! Что сказать? Мизинец распух, как большой палец. Боль? Нет, не боль! БОЛЬ, тягучая, дёргающая и отдающаяся по всей руке до плеча.
В итоге весь лагерь дремал в «тихий час», а я отмачивал мизинец в питьевом фонтанчике. Чуть-чуть поумнел, наверное.

Бумеранг

В одном из пионерских лагерей был замечательный кружок, в котором нас учили работать с лобзиком и фанерой. Чего мы только не делали. Хитрые шкатулки с секретом, объёмные фигурки зверей из склеенной фанеры и, самые лучшие поделки — бумеранги! Выпиливали из фанеры основу, обрабатывали напильником лопасти и выжигали увеличительным стеклом рисунки в стиле австралийских аборигенов. Немного наловчившись можно было не только заставить бумеранг вернуться, но и поймать его рукой! Нашлась одна проблема. Если бумеранг при неверном броске падал в траву, то оставался цел, а если скакал по асфальту, то фанера постепенно расслаивалась. Через несколько дней приходилось создавать новый. В мастерской я обнаружил лист толстого стеклопластика и решил, что я самый умный! Два дня, втайне от руководителя кружка, пилил и обрабатывал своё будущее «супер-пупер-чудо». И пришёл час испытаний! С друзьями я вышел в центр спортплощадки и, со всего размаха, отправил своё создание в полёт! Если бы я тогда, хоть что-нибудь смыслил в аэродинамике, то точно не стал бы так торопиться. Лёгкие фанерные бумеранги начинали возвращаться после 15-20 метров полёта. Мой, тяжеленный, решил никуда не сворачивать, и по лёгкой дуге направился к окну столовой. БАМС! ХРУСЬ! ЗВЯК! Тишина… Хорошо, что никого не задело. Уши мне надрали качественно. И начальник лагеря, и вожатые. На всякий случай и из кружка выгнали. А то ещё что-нибудь придумал бы.

Страшный зверь и костёр в душевой

Есть у меня ещё один рассказ про лагерь, скорее про пересменок в лагере. Смена в пионерских лагерях длилась 21-24 дня, после чего наступал пересменок в 4-7 дней. Как правило, всех детей отправляли к родителям, но были исключения. В некоторых случаях у родителей не было возможности оставлять ребёнка, на время пересменка, одного дома. Разрешали остаться в лагере. Я пару раз оставался. А чистые вещи мне передавали с заездом новой смены. Перейдём к истории.
Пересменок был необходим для дезинфекции, выполнения мелкого ремонта корпусов, чистки сантехники и других работ в спокойной обстановке. В лагере оставался сторож, завхоз, несколько рабочих и счастливцы, которых не забрали родители. Почему счастливцы? Да потому, что мы были предоставлены сами себе! Спали, сколько хотели и делали всё, чего сами пожелаем. Только за территорию лагеря выходить было строго запрещено. Всё равно выходили. И ещё горячую еду готовить было некому. Столовая была закрыта.
На один пересменок оставили меня и друга Вовку. Нас обеспечили консервами, супчиками в пакетах, чаем и другими мелочами. Хлеб привозил завхоз. Выдали плитку, чайник, кастрюлю и посуду. Мне 13, Вовке 12. Почти взрослые. Жили в комнатке на двоих, в кирпичном корпусе для вожатых, с душем и туалетом внутри корпуса. На ночь в лагере оставались мы и сторож с его псом. Могучий лохматый Тузик постоянно гремел цепью и рычал из будки.
Пару дней мы наслаждались полной свободой, потихоньку бегали в лес и радовались лету. Во вторник (а новая смена должна была заехать в субботу) начались дожди. Пришлось безвылазно торчать в комнате, читать книжки и отчаянно скучать. В лес никак не выбраться, на улице болото. Настольные игры, анекдоты и супы из пакетов надоели до чёртиков. Утащили у завхоза немного картошки. Мечтали запечь её в костре. А в среду вечером, внезапно, «закончилось» электричество. А дождь лил и лил. К вечеру четверга мы поняли, что бутерброды с килькой в томате и холодная вода с сахаром не еда, а беда. В пятницу дождь стих. Только мы собрались развести на улице костёр, согреться и по-человечески пообедать, как прибежал взъерошенный и перепуганный завхоз. — Ребята! Из корпуса ни ногой! Тузик с цепи сорвался, погрыз штаны рабочим и где-то рядом прячется, пионерской крови жаждет! Что делать, сидим, боимся. Стемнело. Есть хочется на уровне «Кишка кишке кукиш кажет». С Тузиком общаться нет желания.
Тут я и выдал гениальную идею! — Вовка, говорю, давай костёр в душевой разведём, хоть картошки наварим! Там же кафель кругом, воды полно, гореть нечему и никакой зверь, кроме мышей, не дотянется! Даже чистить картошку не стали, только помыли. Закрепили фонарик, поставили два кирпича на пол и поняли, что дров нет. Впотьмах на улицу идти, кормить собой собаку страшную? Дураков нет. Нашли дрова! Целых три швабры и веник. Открыли окна (в ночи кто-то взвыл), вздрогнули и разожгли костёр. Углей хватило ещё и на чай. Тузик задумчиво порыкивал в засаде.
Проснулись от грустных, но громких криков завхоза. Обгоревшие кирпичи с углями в душе, напрочь пропахший дымом корпус, и заезд новой смены через несколько часов. Самое смешное в этой истории, что нам так и не «прилетело», даже от начальника лагеря. Досталось завхозу и сторожу. Первому за электричество, второму за Тузика.
А мы отмылись, причесались и пошли встречать друзей, предвкушая «квадратные» глаза от наших рассказов о пересменке и, прикидывая, чего бы ещё такого наврать, чтобы совсем правдивая история получилась.

Заключение

Сейчас мне, мальчишке в душе, кажется, что моё детство удалось на все 100! И то, что мои истории помогут вам улыбнуться и запомнить свои, чтобы поделиться ими много лет спустя, делает «круговорот улыбок в природе» ещё теплее.

А вы ещё не знаете, как мы во дворах родных домов чудили. Но это уже «совсем другие истории».

Истории из лагеря времен СССР